[ex-ussr-left] Происхождение Дня 1 Мая

["Paul Johnson" <tribule@mail.ru>]

"Пролетарская революция",  3, весна 2002 г. 



"Передайте всем товарищам, что я погиб за свой класс+"
(Происхождение Дня 1 Мая).


История того, как 1 Мая, день всеобщей стачки за 8-часовой рабочий день, за то, чтобы рабочий не был вьючной скотиной под кнутом капитала, а имел время думать и учиться, всеобщей стачки, оплаченной кровью забастовщиков, расстрелянных 3 мая у завода Мак-Кормика, кровью демонстрантов, расстрелянных 4 мая на митинге протеста, оплаченной гибелью на виселице героев рабочего класса, его лучших борцов Парсонса, Спайса, Фишера и Энгеля, гибелью покончившего с собой перед казнью Луиса Линга, пожелавшего и в смерти быть свободным от буржуазного государства, история того, как этот день рабочей борьбы и классовой непримиримости был превращен сперва социал-демократией, а затем СССРовским государством в праздник, в безвредный  и безобидный для буржуазии день чинных шествий под водительством партийных и профсоюзных боссов, а сегодня превращается русским буржуазным государством в еще более безобидный "день весны и труда", в пожалованный государством для трудящихся день, когда они свободно, как вьючные животные, могут копаться на огородах, чтобы в будничные дни почти задаром работать на буржуазию, - эта история представляет собой один из ярких примеров того, как организации и традиции пролетариата интегрировались, использовались и извращались буржуазией, лишаясь своего взрывного революционного содержания.

Но пусть рабочие, копающиеся 1 Мая на огородах или приходящие на безвредные для буржуазии профсоюзные или КПРФовские митинги, знают, что даже такая ничтожная подачка буржуазии, как два нерабочих дня в начале мая, была добыта борьбой рабочего класса и смертью его героев. Пусть они узнают историю того, как пролетарии не стали покорно терпеть гнет капитала, а поднялись бесстрашно на борьбу - узнают и задумаются, как снова вставать на борьбу и как добиться в ней победы. Пусть они узнают о героях, кто отдал жизнь не за "родину" - лживое царство буржуазии - а за освобождение пролетариата, о героях, которые не были сверхчеловеками или спасителями, сошедшими с небес, а такими же рабочими, как и другие - наборщиком, плотником, пивоваром - и кто смело  встал за освобождение рабочего класса от власти капитала, не дрогнул перед всей мощью буржуазного государства и бесстрашно пошел на смерть, кто погиб за свой класс.

Мы - не патриоты нации и государства, так как нация и государство - это организации эксплуататоров для подчинения, подавления, ограбления эксплуатируемых. Мы презираем национальную гордость грабительскими подвигами князьков и царских генералов, невских и донских, суворовых и кутузовых. Мы знаем, что, всегда и везде, слепыми подвигами в защиту национального государства, кровью и жертвами, принесенными на его алтарь, трудящиеся только крепили свои собственные цепи. К героям национальных войн мы испытываем либо классовую ненависть, либо глубокую жалость - ненависть к эксплуататорам, храбро защищавшим свои власть и богатство, и жалость к эксплуатируемым, кто лучшие человеческие качества, самопожертвование и энтузиазм отдал не свержению власти господ, а ее упрочению, кто геройски погиб не за свое, а за чужое дело, кто гибелью своей содействовал укреплению и прославлению государства господ и эксплуататоров.

Мы - патриоты своего класса, класса лишенных собственности и власти рядовых наемных работников, пролетариев, класса, которому предстоит спасти род людской от гибели, неизбежной, если сохранится власть капитала, класса, победа которого станет возмездием за поражения всех угнетенных всей людской истории. Мы, революционные пролетарии, доведем до победы борьбу против эксплуатации и гнета, которую вели неимущие и угнетенные на протяжении всей истории человечества - истории грабежа, насилия и рабства, но также истории борьбы против них.

В каждой нации существуют две культуры, две традиции. Первая традиция - это традиция эксплуататоров, правителей и грабителей, традиция национальной гордости разбойничьими подвигами захватнических войн. Но есть вторая традиция, традиция борьбы угнетенных и эксплуатируемых, традиция классовой борьбы и классовой солидарности. 

Об этой традиции угнетенных редко пишут книги - и еще реже пишут правду, в ее духе не снимают фильмов. В черные времена реакции о ней может забыть даже подавляющее большинство угнетенных. Но она есть всегда, даже когда в холодную долгую зиму контрреволюции завалена толстым слоем снега. Земля совершит свой оборот, за зимой придет весна, снова поднимется на борьбу пролетариат, выйдут новые поколения пролетарских борцов, и уроки старых боев окажутся востребованными, зазвучат навеки замолкшие, как казалось буржуазии, голоса и призывы, и память о мучениках и героях пролетариата прозвучит как приказ довести до конца их дело.

Традиция классовой борьбы и классовой солидарности, хотя бы и засыпанная до поры до времени толстым слоем снега и грязи, существует у пролетариата всех наций - в том числе у американского пролетариата. Идеологи и американской либеральной буржуазии, и буржуазии русской националистической рисуют американского рабочего как зажиточного, эгоистического и патриотического мелкого буржуа. Но такая картинка весьма далека от истины. 

Возникший в результате смешения наций и рас со всех уголков Земли, не знавший феодальных и патриархальных пережитков, привыкший полагаться только на свою силу, американский пролетариат был подчинен буржуазией только посредством беспощадного террора. Американская буржуазия ничуть не меньше, чем всякая другая, прибегала к расстрелам забастовок, фальсифицированным судебным процессам, тюрьмам и казням. Только безжалостный террор буржуазного государства обеспечил господство реформизма в рабочем классе США и приручение рабочего движения, террор, сломивший анархистские рабочие организации Чикаго в 1886г. и революционный профсоюз "Индустриальные Рабочие Мира" в 1916 - 1920 гг. 

Слова, выбранные названием этой статьи, не принадлежат кому-либо из мучеников пролетарского Чикаго. Их произнес в свой страшный смертный час смелый пролетарский боец следующего поколения, рядовой революционер - ИРМовец Весли Эверест.

 В 1919 г., году великого страха буржуазии, создания III Интернационала, пролетарской диктатуры в России, революций по всей Европе, стачки сталелитейщиков в Чикаго и рабочего Совета в Сиэттле, - и году массовых черносотенных погромов в США против коммунистов, анархистов и прочих антипатриотов, - толпа погромщиков напала на штаб-квартиру ИРМ в г. Централия (северо-запад США). ИРМовцы дали вооруженный отпор, Весли Эверест, пытаясь прорваться, застрелил одного из погромщиков, но был схвачен, когда расстрелял все патроны. 

Их посадили в местную тюрьму (а затем демократическое государство приговорило их - за то, что с точки зрения даже буржуазного закона было защитой своей [т.е. профсоюзной] собственности  от нападения банды громил - к 20 годам тюремного заключения [кроме В. Эвереста, который был уже недосягаем]), а ночью за Весли Эверестом явилась патриотическая банда. Прощаясь с остающимися жить товарищами и уходя на страшную смерть (ему выкололи глаза, отрезали пальцы, уши, половые органы и т.д.), он сказал слова, достойнее и лучше которых ничего не скажешь о всех, известных и безымянных, борцах и мучениках пролетарского дела. 



Хотя 1 Мая и почиталось в "советские" времена как государственный  (не пролетарский) праздник, и хотя укравшее у пролетариата его красное знамя государство эксплуататоров и претендовало на преественность с революционной борьбой эксплуатируемых, история чикагского революционного рабочего движения, всеобщей стачки в мае 1886г., жизни, борьбы и смерти чикагских революционеров не была в СССР предметом специального изучения. Эта подлинная история опрокидывала версию о мелкобуржуазном характере всего анархизма и показывала, что бесспорно совершившее анархистские ошибки революционное пролетарское движение 1880-х гг. (и в США, и в Германии его участники называли себя как анархистами, так и социал-революционерами или революционными социалистами) было здоровой классовой реакцией лучших пролетарских активистов против легализма и парламентаризма социал-демократии. 

В единственной советской книге, специально посвященной чикагской трагедии - художественном романе Г. Свиридова "Приговоренные к бессмертию" полным-полно мелких и крупных искажений, сделанных с целью затемнить несоциал-демократический, антипарламентский и революционный характер взглядов и борьбы чикагских мучеников, - вплоть до того, что в романе они говорят на эшафоте "Да здравствует социализм!", тогда как на самом деле их последними словами были "Да здравствует анархия!" 

Мы - не анархисты. Мы знаем, что без организации, централизации и революционной дисциплины рабочие останутся толпой одиночек, подвластных капиталу, без революционной партии класс пролетариев не сможет освободиться, не сможет свергнуть и добить буржуазию. Но отвергшие парламентаризм и легализм, призвавшие пролетариев на силу отвечать силой чикагские анархисты куда ближе нам и куда с большим основанием принадлежат к нашей классовой, революционно-пролетарской традиции, чем социал-демократические парламентарии.

Из восьми осужденных по Чикагскому процессу шесть (кроме потомственного американца Парсонса и иммигранта из Англии Филдена) были иммигрантами из Германии. Международная ассоциация рабочих (МАР) - анархистский Интернационал, - куда они входили, возникла в первую очередь благодаря левому отколу от германской социал-демократии, возглавленному Иоганном Мостом. Поэтому, чтобы правильно понять позиции революционного рабочего движения в США 1880-х годов, нужно взглянуть на то, чем была германская - а вместе с ней мировая - социал-демократия ее лучшего периода 1869 - 1914гг. 

Среди организаций, пытающихся быть левыми и марксистскими, преобладает точка зрения, что 4 августа 1914 г., когда социал-демократические депутаты рейхстага проголосовали за военные кредиты,  произошел решительный перелом в истории социал-демократии, ее переход с пролетарских позиций, на которых, хотя и непоследовательно, она стояла перед этим, на позиции буржуазные. Эта теория далека от истины. Социал-демократия, как организованное единое течение, никогда не была революцинной пролетарской партией. 

Причины противоположного мнения понятны. Большевики, как и подавляющее большинство других течений, создавших в 1919 - 1920гг.  Коммунистический Интернационал, появились и выросли внутри социал-демократии и прошли ее школу. До 1914 г. Ленин и его товарищи считали себя только верными учениками ортодоксального марксиста Каутского. В Извещении о расширенном совещании редакции "Пролетария", на котором за бойкотизм (отказ участвовать в выборах в Госдуму) из большевистской фракции был исключен А. Богданов, "архиревизионистскому крылу Бернштейна" противопоставлялось "ярко-революционное крыло Каутского", причем сосуществование в одной партии "архиревизионистского" и "ярко-революционного" крыльев признавалось нормальным явлением. Поэтому 4 августа 1914г. стало для Ленина громом среди ясного неба, предательством, т.е. переходом социал-демократии из одного классового лагеря в другой, тогда как в действительности она всего лишь во всеуслышание признала, в каком лагере она находится. 

Перед лицом такого предательства социал-демократии большевики должны были определить свое отношение к старой анархистской и др. "ультралевой" критике в ее адрес. Зиновьев, ближайший помощник Ленина, написал вскоре, что, несмотря на последующее предательство социал-демократии, ее "ультралевые" критики все равно были неправы и до 4 августа 1914г., несмотря на отдельные ошибки и оппортунистические уклоны, все шло очень хорошо - пока не стало внезапно очень плохо.

Но неправильно было бы видеть в Ленине и большевиках только воспитанников социал-демократии и учеников Каутского. В 1914 - 1920 гг. они, равным образом как и другие создавшие Коминтерн левые отколы от социал-демократии,  сделали смелую попытку разрыва с социал-демократической школой, возврата к революционному коммунизму "Коммунистического манифеста", к катастрофическому и непримиримому марксизму 1840-х годов. Да, эта попытка не была доведена до конца, да, последующий отлив революционной волны привел к откату в социал-демократическое болото как Коминтерна, так и многих вышедших из него оппозиций (речь в первую очередь идет о троцкистах), но уроки 1914 - 1920 гг., уроки непримиримой борьбы пролетариата против всех сил буржуазного мира, разрушения буржуазного государства и установления пролетарской диктатуры, - эти уроки, сформулированные большевиками и др. революционными интернационалистами, были и будут незаменимым оружием для пролетариев, стремящихся победить.

В эту героическую эпоху революционной грозы и бури были сделаны попытки пересмотреть с коммунистических позиций историю социал-демократии. В июле 1921 г. старый большевик И. Скворцов-Степанов написал замечательное предисловие к книге немецкого левого социал-демократа Франца Меринга "История германской социал-демократии" (См. 4, т.I). В нем Скворцов-Степанов признавал, что Бернштейн отнюдь не ревизовал, не пересмотрел и не изменил реальную политику социал-демократии, а всего лишь честно сформулировал ее. В связи с этим Меринг предложил пересмотреть традиционную отрицательную оценку старинных левых оппозиций внутри германской социал-демократии, т.е. возглавляемой Мостом и Гассельманом оппозиции 1878 - 80гг. и оппозиции 1890 - 91 гг. (т.н. "молодые"). 

Но реакция набирала обороты, Скворцов-Степанов умер в 1928г. как верный сторонник правящей фракции Сталина - Бухарина, а марксистский пересмотр истории социал-демократии внутри Коммунистического Интернационала оказался невозможным. 

Скажем еще раз: социал-демократия никогда не была революционной пролетарской партией. Даже в свой самый революционный и самый ранний период, в 1860 - начале 1870-х гг, германская социал-демократия была всего лишь революционной мелкобуржуазной партией, ее революционность касалась только буржуазно-демократических, а не социалистических задач. Революционная оппозиция Вильгельма Либкнехта, демократа буржуазной революции 1848 г., Бебеля, воспитанника "прогрессистских", т.е. либеральных, рабочих союзов, была революционной оппозицией против  прусского юнкерского государства, а не против современного демократического государства. Эта оппозиция, высшей точкой которой были сказанные В. Либкнехтом в 1869 г. слова "Социализм - не теоретический вопрос, а вопрос силы, который нельзя решить ни в каком парламенте, а только на улице, на поле сражения, как и любой другой вопрос силы" (2, с.69), была революционно-демократической оппозицией против объединения Германии сверху, за ее объединение путем демократической революции снизу, т.е. маскировала (бессознательно для самих социал-демократов) свое мелкобуржуазно-революционное содержание социалистической фразеологией. 

Не случайно, когда вопрос объединения Германии был окончательно решен в 1870-71гг. в пользу ее объединения сверху, и начался длительный период органического и стабильного развития капитализма, революционность социал-демократии стала стремительно увядать, и В. Либкнехт, в 1869г. высмеивавший парламентские иллюзии и говоривший: "Революция совершается не по высочайшему позволению начальства: социалистическая идея не может быть осуществлена внутри современного государства; она должна низвергнуть его, чтобы иметь возможность воплотиться в жизнь" (там же), - через 26 лет скажет: "Государство, честно поставившее у себя всеобщее избирательное право, защищено от революции+ Немецкая социал-демократия - хотя мы никогда не отрицали и не можем отрицать своего революционного характера (!!! - ГПРК) - может в настоящее время, при господстве всеобщего избирательного права, спокойно сказать о себе: мы единственная партия порядка в Германии" (там же, с. 63) "Единственная партия порядка" с "революционным характером" ничуть не хуже высмеянного Марксом и Энгельсом "истинного социалиста", назвавшего себя "верным богу, королю и отечеству коммунистом"!         

Но процесс окончательного самоопределения и самовыяснения социал-демократии не мог быть односекундным и однолинейным. Ни рабочие, приходившие в нее как в революционную партию, ни правящие классы, страшившиеся ее как революционной партии, не могли сразу обнаружить, что она все более и более не является таковой. Многолетняя экономическая депрессия, последовавшая за крахом 1873г., поддерживала революционное брожение среди рабочих и разоряющихся ремесленников. Стоящие у власти юнкерство (прусские помещики) и крупная буржуазия еще не были готовы пойти на полномасштабную интеграцию в буржуазную систему социал-демократии, революционных тенденций которой они боялись. Поэтому они попробовали уничтожить ее, кинув в то же время некоторые жалкие подачки рабочим (введение социального страхования, о чем было больше разговоров, чем дел, и т.п.).

В 1878 г. одно за другим произошло два покушения на германского императора. Стрелявшие в него рабочий-жестянщик Гедель и доктор Нобилинг были одиночками, доведенными до отчаяния буржуазным строем. Эти покушения, однако, были использованы Бисмарком для проведения в парламенте "исключительного закона против социалистов". Наступила антитеррористическая и патриотическая истерика, подобная той, какая была в России осенью 1999г., а в США - осенью 2001г. 

Руководство социал-демократии объял приступ законопослушности, иначе именуемой трусостью. Центральная газета партии "Форвертс" "в продолжении многих недель печатала на первом месте в своих номерах напоминание: "Товарищи! Не поддавайтесь на провокации!"" (4, т.IV, с. 124), а после окончательного принятия "закона против социалистов" заявила, что берет на себя "тяжелую и неприятную обязанность" усвоить манеру писания, соответствующую закону. Мысль о создании подпольной организации с самого начала была объявлена "безумием" (там же, с. 134). Высланные из Берлина, согласно "закону против социалистов", 67 социал-демократов "в написанной с достоинством прокламации" (так ее на полном серьезе называет Меринг) говорили берлинским рабочим, что, подобно тому как их первым и последним словом всегда было: "Никаких насилий, уважайте законы, в их рамках защищайте свои права", - так и теперь они говорят : "Сохраняйте спокойствие, не давайте себя провоцировать, враги наши должны потерпеть поражение о нашу законопослушность (!!!!! - ГПРК)" (там же, с.136).

Легализм, растерянность, пассивность, пришибленность, одним словом, трусость вождей социал-демократии, их нежелание вступать в революционную борьбу даже после всего лишь нескольких лет развратившей их парламентской деятельности, вызвали растущее недовольство немалой, причем лучшей части социал-демократических рабочих. Выразителем этих настроений стал бывший социал-демократический депутат Иоганн Мост, с конца 1878 г. начавший издавать за границей, в Англии, газету "Свобода" ("Фрейхейт").

И. Мост, старый участник и лидер немецкого и австрийского рабочего движения, в немецкой социал-демократии по популярности уступавший только Бебелю, талантливый оратор и публицист, до "исключительного закона против социалистов" не выделялся особо по политическому направлению из других вождей социал-демократии и был довольно умеренным социалистом. Что отличало его - это чуткость и отзывчивость к настроениям рабочих, с которыми он готов был идти, но не был готов их вести. Это отличало его в хорошую сторону от рабочих бюрократов, но делало хорошим революционным рупором и плохим революционным вождем.

Направление "Свободы" было, таким образом, не выражением личных идей Моста, но отражением революционных настроений немецких рабочих. Как пишет тот же Ф. Меринг: ""Фрейхейт" непрерывно настаивала на революционной тактике, хотя пока еще "не в смысле вил", а в том смысле, в каком велась агитация до закона о социалистах (Всего-навсего! - ГПРК). Мост хотел писать "Фрейхейт" теми же чернилами, которыми некогда писались "Фолькштаат" и "Форвертс" (Т.е. не хотел брать на себя "тяжелую и неприятную обязанность" урезывать язык пролетарской газеты до предела, дозволенного начальством. - ГПРК)+ Но главное внимание руководящих партийных кругов в Германии было направлено на то, чтобы мудрой сдержанностью обезоружить противоестественную ненависть к социал-демократии, привитую нейтральным слоям нации" (там же, сс. 138-139), - проще говоря, на то, чтобы не испугать либеральную буржуазию. Поэтому В. Либкнехт в парламенте открестился от "Свободы" и сказал: "Партия будет соблюдать закон о социалистах, так как она - партия реформ в самом строгом значении этого слова, и насильственное делание революций - вообще бессмыслица". (там же, с. 141).

Однако растущее революционное недовольство рядовых рабочих вело к тому, что, как пишет Меринг: "Надвигалась серьезная опасность раскола: передовая часть рабочих могла попасть под влияние ненадежной (!!!! - ГПРК) "Фрейхейт"" (там же, с.142). И именно для того, чтобы избежать раскола, именно для того, чтобы удержать под своим контролем - и тем самым под контролем буржуазии (хотя вряд ли в тот момент вожди партии, субъективно честные мелкобуржуазные революционеры и социалистические оппортунисты Бебель и В. Либкнехт, понимали это) - эту передовую часть пролетариата, помешать созданию новой, революционной социалистической партии, руководство социал-демократии осуществило "левый поворот", создав нелегальную (но не революционную!) организацию, целью которой была не подготовка революции, а обслуживание легальной работы, не свержение буржуазного строя, а всего лишь отмена "исключительного закона против социалистов". 

В 1880 г. Мост и Гассельман были исключены из социал-демократической партии. При всех их ошибках и слабостях они были пролетарскими революционерами, тогда как Бебель, В. Либкнехт и др. - нет. Когда Бебель в немецком парламенте открестился от народовольцев, Гассельман смело солидаризовался с ними: "Здесь отреклись от русских нигилистов. Он, Гассельман, примыкает к ним. Время парламентской болтовни миновало, пришло время действия" (там же, т. I, с. XXX). 

Левая оппозиция Моста - Гассельмана не была анархистской изначально. О выпущенной Мостом в 1880 г. брошюре "Тактика против "Свободы"" бельгийский умеренный анархист Дав сказал: "В ней нет ни малейшего понятия об анархистских идеях. Брошюра вполне якобинская, смягченная бланкизмом, идеями Бланки" (там же, т. IV, с. 171). Пролетарский революционный коммунизм, выступавший за насильственную революцию и пролетарскую диктатуру, коммунизм, великими представителями которого были Гракх Бабеф и Огюст Бланки, представлял собой непосредственного предшественника марксизма, который  "всего-навсего" дал этому пролетарскому революционному коммунизму историко-научное обоснование, а русские "бланкисты", Заичневский, Ткачев и оклеветанный всеми добрыми душами буржуазии, начиная с ренегата социалистического движения Ф. Достоевского, Нечаев, были предшественниками большевизма, который "всего-навсего" понял, что отстаиваемая бланкистами революционная партия должна быть партией рабочего класса.

Однако Мост и его товарищи не смогли создать новую, революционную партию. Причины лежали много глубже личных недостатков Моста или даже отсутствия у него и его товарищей последовательно революционной программы. Преобладание реформизма в рабочем движении во второй половине 19 в. и в 20-м веке было следствием не злой воли или продажности вождей социал-демократии, но неспособности индустриального пролетариата организоваться в масштабах всего общества без посредства вождей и начальников. Эту мысль мы, ГПРК, не раз обосновывали и будем обосновывать еще. 

Не имея возможности организоваться в масштабах всего общества и вместе, всем классом, принимать решения в борьбе за свои классовые интересы, рабочие с неизбежностью передоверяли руководство этой борьбой партийным и профсоюзным вождям и организаторам. Но эти вожди и организаторы, став особым социальным слоем, руководящим и управляющим пролетариатом, неизбежно приобретали особые интересы, куда более близкие к интересам других стоящих над пролетариатом управляющих - капиталистов, чиновников, директоров и мастеров, чем к интересам рядовых пролетариев. 
Именно неспособность пролетариев обойтись без слоя партийных вождей вела к тому, что большая часть рабочих, недовольно ворча против этих вождей, все же не порывала с ними и с партией. Как писал И. Скворцов-Степанов: "Как ни парадоксально звучит это, но была бы известная истина в утверждении, что пролетарская дисциплина на это раз повредила пролетарской партии и пролетариату в целом.Лишенный возможности сместить своих руководителей, он, при всей глубине тактических разногласий с ними, поддерживал их и подчинялся их директивам. Т.о., Мосту и другим пришлось искать сторонников вне организованных масс, в значительной степени вне рабочего класса+Пролетаризирующиеся ремесленники дали главные кадры для Моста, который при своей борьбе с социал-демократическими руководителями, естественным образом превратившейся в борьбу с партией, глухой к его указаниям, все больше отбрасывался к анархизму. Как одиночка - к тому же, пожалуй, и внутренно не особо выдержанный, организованный человек, - он действительно должен был много раз попадать на удочку шпионам и провокаторам. Но вместо того, чтобы увидеть в этом и свою вину, руководители социал-демократии, решительно отвергавшие революционную тактику, открыли в таком исходе деятельности Моста лишь оправдание своего легализма" (там же, т.I, с. XVIII).

История немецкого и австрийского анархизма 1880-х гг. - это история подпольных групп, террора отчаяния и полицейских провокаций, история самоотверженной гибели лучших классовых борцов, гибели, из-за отсутствия революционной партии оказывавшейся бесплодной. По словам Меринга, "не то, чтобы немецкие анархисты состояли сплошь из мерзавцев и хвастунов или даже из отсталых рабочих: между ними были огненные, страстные натуры, впавшие в психологически понятное, но политически роковое заблуждение, что насильственное угнетение рабочего класса лишь насильственным же путем может быть сломлено. (!!!Напомним, что изрекший такую филистерскую благоглупость Меринг был не каким-нибудь ревизионистом-бернштейнианцем, но левым социал-демократом, прекрасным марксистским историком, во время империалистической войны - интернационалистом и спартаковцем и умер в 1919г., будучи членом Компартии Германии. Если такие, лучшие социал-демократы могли, не поперхнувшись, произносить либеральные пошлости, достойные слов о "русском бунте, бессмысленном и беспощадном", то что говорить о социал-демократии в целом! И насколько с большим правом принадлежат к революционной пролетарской традиции чикагские анархисты Фишер, Энгель и Линг, на суде над ними, перед ожидающей их виселицей, призывавшие угнетенных свергать силу силой! - ГПРК). Настоящая опасность анархистского движения (!!! - ГПРК) заключалась именно в таких людях, как голштинский столяр Неве, которые были готовы в любой момент пожертвовать свободой и жизнью за свои убеждения. Их надежный характер привлекал к ним доверие рабочих, между тем как фанатическая ограниченность делала легкой добычей провокаторов" (там же, т.IV, сс. 199 - 200). Дело, разумеется, не в "фанатической ограниченности", а в неподготовленности передовых немецких пролетариев к подпольной работе, в отсутствии ее опыта и традиций.

Мост в своей газете горячо приветствовал убийство народовольцами Александра II. За это он отсидел 19 месяцев в английской тюрьме, а выйдя из нее, решил временно перенести издание "Свободы" в США, куда переехал и сам.


(Продолжение следует.) 



------------------------ Yahoo! Groups Sponsor ---------------------~-->
Buy Ink Cartridges or Refill Kits for your HP, Epson, Canon or Lexmark
Printer at MyInks.com.  Free s/h on orders $50 or more to the US & Canada.
http://www.c1tracking.com/l.asp?cid=5511
http://us.click.yahoo.com/mOAaAA/3exGAA/qnsNAA/XcSolB/TM
---------------------------------------------------------------------~->

 
Yahoo! Groups Links

<*> To visit your group on the web, go to:
     http://groups.yahoo.com/group/ex-ussr-left/

<*> To unsubscribe from this group, send an email to:
     ex-ussr-left-unsubscribe@yahoogroups.com

<*> Your use of Yahoo! Groups is subject to:
     http://docs.yahoo.com/info/terms/